|
У одного богатого крестьянина была дочь красоты необыкновенной. Слава про неё шла повсюду. Звали красавицу Катарина.
Прослышал о ней один турецкий паша. Он с удовольствием взял бы её в жёны, да только не знал, как это сделать.
Отец прекрасной Катарины занимался извозом, были у него замечательные лошади, которых он очень берег. Выследил турок, какой дорогой крестьянин ездил, и велел на той дороге выкопать глубокую яму. Крестьянин подъехал к яме затемно. Дорога была ему хорошо знакома, и не чуял он беды, которая его подстерегала, как вдруг ни с того ни с сего лошади вместе с телегой провалились. Бедняга стал кричать:
— Люди добрые, помогите!
Но вокруг не было ни души. А турок в это время сидел в засаде и, когда по всему уже было видно, что положение у крестьянина безвыходное, выехал на засады и спрашивает:
— Что случилось?
Крестьянин в отчаянии показал на яму, где лошади метались и били копытами так, что становилось жутко, а выбраться из ямы не могли.
— Ладно, я тебе помогу, если пообещаешь отдать мне то что твоему сердцу всего дороже, — говорит турок.
Испугался крестьянин,
— Да как же я могу отдать самое дорогое моему сердцу, когда это моя прекрасная дочь! — отвечает крестьянин.
— Вот именно, была она для тебя прекрасная дочь, а мне будет прекрасной женою, — говорит турок.
Крестьянин не знал, что делать: и дочь не хотел обещать турку, и лошадей с телегой ему тоже было жаль. Предлагал он турку деньги, землю, но тот не хотел ничего, кроме прекрасной Катарины.
Крестьянин понял, что турок от своего не отступится, а без его помощи лошади погибнут, и в конце концов пообещал ему дочь. Турок тотчас же позвал своих людей, и те помогли крестьянину вытащить лошадей и телегу.
Воротясь домой, турок сказал матери, что берёт прекрасную Катарину в жены, чтобы она её хорошо приняла, и велел готовить богатый пир, созывать гостей на свадьбу.
Когда же крестьянин приехал домой и навстречу ему выбежала дочь, он горько заплакал. Катарина спрашивает его:
— Батюшка мой милый, что болит так сильно: голова ли, руки, старые ли ноги?
— Голова здорова, не болят и ноги, турку-басурману дочь свою я продал! — отвечал ей отец.
— Батюшка мой милый, что же ты наделал, за коней, телегу душу мою отдал! — запричитала прекрасная Катарина. Но ни причитания её, ни горе отцовское помочь уже не могли, слово данное нельзя было взять обратно.
На третий день должен был приехать жених. И впрямь: третий день только ещё начинался, а уж вдали поднялся столб дорожной пыли.
— Не тучи ли это там вдали несутся?— спрашивает отец.
— Батюшка мой милый, не тучи несутся, то за мною едут турки-басурмане!
Как увидел отец, что это жених едет, говорит он дочери:
— Дочь моя, Катюшка, надень своё платье, что могло б сравниться лишь с луной да с солнцем.
Ушла Катюшка в свою каморку и заплакала. Тяжело ей было выходить замуж за турка. Расчёсывает она свои длинные, светлые, как спелая пшеница, волосы и жалобно приговаривает: «Жаль красы мне вашей, волосы мои! За горы турецкие хотят вас увезти, у меня ж от горя головонька болит!»
Турок приехал за невестой в богатой карете с большой свитой и зваными гостями, а когда её вывели, от радости был он как в дурмане.
Покидая дом, Катарина триста раз мать поцеловала и сказала ей:
— Матушка родная, погляди на дочку, больше никогда ты её не увидишь!
Когда за порог выводить её стали, скорбно воскликнула она:
— Оставайтесь целы, милые пороги, отходили по вам мои белы ноги!
А когда в карету её посадили, она жалобно закричала:
— Погодите малость, жениховы сваты, я скажу спасибо родителям милым. Матушке спасибо за сладкое детство и батюшке тоже — за горькую свадьбу.
Не захотела она сесть к турку в первую карету, а села в последнюю, среди подружек. Когда они часть пути от дома отъехали, вынула Катарина красное яблочко, что ей мать в дорогу дала. Обратясь к подружке, попросила у неё:
— Подруженька турчанка, дай-ка ты мне ножик, утолю я жажду, яблочка отрежу. — Задумала она этим ножом о собою покончить. Подружка турчанка отвечала, что нет у неё ножа.
Едут дальше, подъезжают к Дунаю. Тут Катарина крикнула сидевшему впереди кучеру:
— Эй, турецкий кучер, постой, погоди, хочу из Дуная напиться воды!
Подружки не хотели, чтобы она выходила, говорили, что сами наберут воды в золотой кубок.
— Не привыкла пить я из кубка златого, припаду устами к Дунаю родному.
Сказала она это, выпрыгнула из кареты, побежала к берегу да в Дунай и бросилась, а водичка над ее головой сомкнулась.
Повыскакивали все из карет, стали искать, звали, но увидели в волнах только её золотые волосы.
— Бросьте сети в волны бурного Дуная, жену молодую достану со дна я! — кричал в отчаянии турок.
Рыбаки забросили сети раз — вытащили рыбу, забросили во, второй раз — вытащили уже не рыбу, а прекрасную Катарину. Завернули её в дорогой ковёр и печально поехали к дому.
Мать турка стояла на пороге и смотрела вдаль, с нетерпением невесты и сына дожидаясь. Увидела она всех опечаленными, стала у гостей спрашивать:
— Гости дорогие, что вы приуныли, невесту не дали или обманули?
— Дать её нам дали, нас не обманули, да Дунай коварный у нас её отнял,— отвечали гости.
И стала тут турчанка над мёртвой невестой причитать:
Милая невеста, чего испугалась? Больших ли поместий, девяти ли замков?
Ты бы не ходила по грязной дороге – по коврам богатым ступала бы мягко.
Тебе не пришлось бы тяжело работать — в кружевах ходила 6, золотом бы шила.
Никогда не знала б, что такое голод, кофе попивала б из золотых чашек.
Если бы пришла ты в турецкую землю, умерла б тогда ты в шёлковой постели.
Вместо радости и веселья привёз турок домой скорбь, а родителей Катарины горе убило, и они умерли.
Божена Немцова
|
