Давным-давно жила одна бедная старушка. Была у нее избушка, у избушки садик, в садике груша. Старушка жила милостыней, а когда поспевали груши, она их продавала. Только продавать-то ей приходилось немного: озорники мальчишки большую часть обирали.
Однажды какой-то прохожий попросил у старушки ночлега. Старушка его приняла и когда вечером предложила ему кусок хлеба, полученный ею Христа ради, он отказался, говоря, что не голоден. Потолковав о том, о сем, а больше о том, что бедному человеку тяжело жить на свете, старушка стала жаловаться на мальчишек, которые обирают ее груши и просила гостя, не знает ли он какого-либо средства, чтобы наказать озорников.
— Лучше всего, кабы они влезли на грушу, да там и остались, — говорила она.
Прохожий дал ей какое-то зелье, которым следовало потереть дерево. Летом, когда груши начали поспевать, старуха потерла дерево зельем и с нетерпением ждала, что будет.
Вот однажды, когда старушка ушла по миру, прибежали мальчишки. Влез один, другой и еще несколько. Набрали груш, хотели слезть... не тут-то было. Вернулась старушка и увидала, какие попались птички.
— Вкусны чужие груши? — дразнила она их. — Ладно, посидите теперь, охотники до чужого добра.
Ребята просили, плакали, ничего не помогало. Приходилось милым деткам помириться со своей участью и оставаться на груше. А плоды между тем падали и старушка их собирала в корзину.
Немного времени спустя за старухой пришла смерть. Хитрая старушка попросила ее подождать, пока она уложит груши для просушки, а тем временем предложила влезть на грушу и полакомиться ее плодами. Смерть влезла, а слезть уже не могла.
Между тем в окрестности много было больных; томились, а не умирали, потому что смерть была в неволе. Позвали знаменитого лекаря и начали жаловаться, что старуха-нищая держит смерть в неволе.
Лекарь стал уговаривать старуху отпустить пленников, а она предложила ему отведать ее грушек. Влез легковерный лекарь на грушу, да и остался там.
Прошло два месяца. Больных в окрестности набралось столько, что ходить за ними стало некому. Старушка пожалела честной народ и смыла с груши зелье.
Тогда сошел первым лекарь, за ним смерть, и старушка отдалась в ее костлявые руки. Мальчишки слезли, разбежались, и с тех пор у них пропала охота к чужим грушам.
|